Хьюстон, у нас проблема:
как бы не было пусто, что-то осталось на дне там.
Мелодия рвала мои нервы, я рвал в ответку,
но было б неплохо подклеить магнитные ленты.
Мы будем играть,
слать подальше только холодным, без глаз, ветреным жестом,
утонув в чёрствых словах, напившись встельку.
И станет грязнее внутри там, под телом.

Я стану подбирать себя под песни о Глебе.
В кругах зашепчут, но уже будет неважно.
Лето торчало иглами под кожей,
вишнёвым мороженым, но ты больше не почувствуешь меня.
А я больше не почувствую ноты,
просто наберу, наклацую кнопок и хватит.
И мне не придётся придумать новую стори.
Буду писать. Эмоции, дерьмо лезет на автомате.

Дышать. Курить на сквозняке. Дышать.
В окне соцреализм, эти дома.
Я вижу. В кульке конфет, и ты дышишь,
а на завтра шиш, шипит сига, наслаждаюсь видом,
горящей спичкой, горячим дымом.
Бодрящий выдох, незрячий выход.
Спи, усни, засыпай, я пока буду писать,
у меня не отнять мой рэп и это время,

слышишь? У меня в руках
не косяк, не майк, не грязное душное тело.
Это не вещи, это не идеи,
а ваши ван лав я бы с размаху бахнул об стену.
Музыка стукнет по голове. Сбросит
с первым вопросом, зачем ты делаешь рэп?
Бросают каждый день, но есть проблема,
как бы не было пусто, там что-то осталось на дне.